Ещё будучи начальником ЖЭКа-потрошителя, Лужайкину посчастливилось побывать за счёт бюджета в Голландии - членом экспедиции по закупке водогрейного автоклава для всемерного удовлетворения коммунальных нужд партийного руководства Мухосранска. Лужайкин был очарован этой дивной буржуинской страной, ошарашен близостью и бескрайностью океана, сытостью бытия и беспечностью нравов.
Благополучно доставив валютный котел в Мухосранск Лужайкин буквально заболел. Безумно хотелось вернуться в Голландию и тихо жить там до самой смерти. Но как?!
Лужайкин прекрасно понимал необратимость предначертанного звёздами - родиться, прожить, умереть и быть похороненным в Азиопии. Даже если бы произошло тройное чудо: проснулся однажды утром, а в голове - голландский язык, в кармане - голландский паспорт, под подушкой - полпуда гульденов крупными купюрами... Нет... Страшно было бы срываться с насиженного места, где за многие годы наработаны связи, застолблено хлебное кресло, натоптаны ходы-дорожки, которых не будет в Голландии. Оставалось одно - каким-то образом создать собственный малые Ниггерланды в Мухосранске. Правда, непонятно - как?
Но Лужайкин никогда не стал бы начальником ЖЭКа, если бы не умел находить хитроумные решения и выстраивать стратегические схемы с дальним прицелом.
Профессиональным нюхом Лужайкин одним из первых почуял амбре забродившего демократического феодализма. Ветер многообещающих перемен еще не долетел до ноздрей обывателей, не сбил их в кооперативные кучки, а начальник ЖЭКа уже рванул изо всех сил и средств к осуществлению заветной мечты.
Лужайкин понимал - для начала необходимо занять мэрское кресло. И уж только потом потихоньку внедрять мысль о глобальной голландизации Мухосранска в своё ближнее и дальнее окружение.
Тщательно подумав, Лужайкин заказал знакомому журналюге, ученику легендарного мэтра Квасильева, заявить тиражом под сраку экземпляров через "Мухосранскую мысль": отныне, мол, господин Лужайкин по велению сердца и по долгу службы является страстным патриотом периферийного ануса необъятной Родины. Высокооплачиваемые восторги по поводу растущего еженедельно патриотизма стали появляться в городской газете регулярно - да, мол, живет у нас в Мухосранске такой простой парень:
Лужайкин рвёт рубаху на митинге...
Лужайкин сажает дерево на проспекте Дружбы Уродов...
Лужайкин в курилке в кругу подчиненных смело рассказывает матерный политический анекдот двадцатилетней свежести...
Лужайкин сотоварищи несут налево на субботнем шабаше водосточную трубу...
Лужайкин выпивает в парке на лавочке с простым пролетарием...
Лужайкин яростно бъет морду скорумпировавшемуся милиционеру на площади при свидетелях...
Лужайкин пробивает абонементный талон на проезд в общественном транспорте в час пик...
Лужайкин в перепачканой бейсболке проявляет чудеса героизма и мужества на пожаре ХХХ-категории сложности, вынося из огня спасенный ящик водки...
Лужайкин остается на работе сверхурочно в связи с острой производственной необходимостью...
Лужайкин ...
...Ну и так далее...
Немало нервов, купюр и времени было потрачено, чтобы образ пламенного радетеля за Отечество и своего в доску выходца из народа укрепился за скромным начальником ЖЭКа. В квартальных бухгалтерских отчетах Лужайкинского ЖЭКа виртуозно растворялись в никуда километры водопроводных труб, рубероида, тонны карбида и вентилей, ожерелья унитазных крышек. Засланные "поймать и посадить" финансовые контролеры-ревизоры не просыхали месяцами и не выползали из-под ЖЭКовских кассирш, бухгалтерш, разнарядчиц-учетчиц и прочих матерых волчиц, коварно натравленных Лужайкиным.
В конце концов нечеловеческие потуги окупились. Рискованные манипуляции с ЖЭКовскими капремонтными фондами стали приносить политическую прибыль. Нашлись люди - серьёзные, солидные - оценили пиаристические акции Лужайкина по достоинству. Прикормили, подогрели - материально, уложили под себя - морально. И деньжонок подкинули для новоиспеченного мэра господина Лужайкина на следующий, более широкий пиаристический виток. В сие государственной важности мероприятие был вовлечен не только весь штат "Мухосранской Мысли" и местное телевидение, но и профессиональные наемники - столичные фокус-пиаристы.
И опять закрутилось в том же духе:
Лужайкин стучит каской по ржавым трамвайным рельсам...
Лужайкин отстаивает воскресный молебен...
Лужайкин вопрошает "Кто крайний?" в очереди за бройлерными курами последнего замора...
Лужайкин лезет на списанный БТР...
Лужайкин жестко говорит "НЕТ!" гонолупским ядерным кокосам...
Лужайкин играет в бадминтон...
Лужайкин мочится в сортире на свежесорванную с забора листовку "Террористы Азиопии, самоподрывайтесь"...
Лужайкин отливает текущие грехи Мухосранской администрации в новые церковные колокола...
Лужайкин-истребитель в очках и шлеме авитора за штурвалом "кукурузника" АН-2 опыляет дустом прожорливые стаи саранчи-мутанта с СемиЛопатинского Гона...
Лужайкин обещает погасить все Мухосранские долги до понедельника первого числа нового года...
Лужайкин в толпе прогрессивно нажравшейся молодежи - на рок-концерте местной кислотной группы "The e-Bitlz" - оттопыривает две козы указательными пальцами и мизинцами обеих рук...
Лужайкин намазывает маргарин на корочку хлеба и протягивает собственнолично сделанный бутерброд инвалиду в Доме Застарелых под транспарантом "Старость - в радость!"...
Лужайкин на пару с победителем конкурса "Азиоповидение" Дёмой Билайном лихо исполняют зажигательный пошлягер "Сердечко, гудбай" на всенародном гулянии, посвящённом последнему Дню Культуры...
Лужайкин-семьянин в момент разговора по телефону с любящей супругой не поддается на сексуальные провокации секретарши - экс-мисс конкурса красоты "Азиопская карлыгаш"...
Лужайкин за рулем отечественного автомобиля ждет на перекрестке зеленого сигнала светофора - он первым откликнулся на призыв Кремрублёвки "Долой мигалки!" и научился подмигивать инспекторам ДСП без применения дополнительных технических средств...
Лужайкин левой рукой продолжает принимать роды у любимой политсуки-дворянки, а правой - раздаривает уже родившихся щенков длинной очереди желающих...
Лужайкин...
Лужайкина не волновало, что им манипулируют, как кобелем на коротком поводке. Политические игрища ради самоудовлетворения властью мало занимали Лужайкина. Мэр-марионетка понимал: если быть послушным и покладистым, на некоторые странные инициативы будут смотреть сквозь пальцы, и кресло мэра никуда из-под его зада не денется.
Тем более что вице-мэр, рекомендованный Лужайкинскими благодетелями, добровольно принял на себя основные фининсово-политические и криминально-разводные полномочия истинного Смотрящего. Мэру оставалось подписывать бумаги, важно надуваться на официальных мероприятиях, делать представительный вид. А чтобы не путаться под ногами у деловых людей и создавать видимость деятельности - взять на себя неинтересную рутину благоустройства города, якобы для ублажения народных масс... И под этим прикрытием потихоньку начинать претворять в жизнь свою голландскую Мечту №1.
Вот тут Лужайкин и снял все тщательно законсервированные ограничители со своей внутренней реактивной энергосистемы "Намерения-Цель". Сны и желания, долгие годы бурлившие в душе мэра, вырвались наружу и термоядерным грибом невиданных перемен накрыли Мухосранск.
Все доступные силы и средства бросил Лужайкин, чтобы милая сердцу Голландия была не где-то там, за морем, а здесь, под ногами. Чтобы голова кружилась от моря тюльпанов... Прошёлся вечером по городу - и сердце заскачет радостным галопом от…
Впрочем, всё по порядку.
Поначалу мэр думал первым делом переименовать Мухосранск в Амможетдам. Но благодетели, скупо усмехнувшись, погрозили пальчиком - без излишеств, пожалуйста, не надо привлекать излишнего внимания к построению развитого феодального капитализма в отдельно взятом городе.
Старое название Мухосранск сохранил. Но за внешний облик и внутреннюю суть мэр принялся всерьез и с размахом.
В первую же неделю мэрства Лужайкина из Голландии были спецрейсом срочно доставлены сотни тысяч луковиц тюльпанов. Сопровождал бесценный посевной фонд специально ангажированный по контракту садовник-нигерландец. Лужайкин предусмотрительно пресёк возможность непредвиденных форс-мажоров - контрактом, разработанным лучшим мухосранским юристом, заранее было строго и недвусмысленно оговорено: до первых всходов голландцу запрещалось бухать категорически.
Голландский садовник не только оказался язвенником, а следовательно - трезвенником, но и сработал на совесть: луковицы не разворовали, цветы прижились. И затрепетали центральные Мухосранские улицы высокими разноцветными тюльпанами.
По указанию мэра в парках и скверах вырубались деревья. Огромные высвобожденные пространства засаживались благородными цветами. Но не абы как, а с эстетически-смысловой нагрузкой.
Никому не нужные ранее ландшафтные дизайнеры стали необычайно популярны, высокооплачиваемы и уважаемы.
На центральной площади красовался бело-розовый лик двуглавого президента.
На детских площадках пестрели сказочные персонажи: верблюжонок Кэмиль, покемошонки, телеголопузики, баба DJ-ага... Приводить сюда детей играть мамашам категорически запретили - чтобы ненароком красоту не потоптали.
На газоне перед мэрией из розово-красных тюльпанов проклюнулся портрет самого Лужайкина.
Перед Домом Культуры имени Металлургов зацвела аллея портретов Мухосранских поп-звезд - мадам Блошкиной, доктора Шлямбура, Зайки Всенародного, светской кобылы Клуши Толяновны Собачонок, легендарного продюсера Мухосранского "Интригала" Бария Кадмиевича Алгабасова...
Клумбы возле магазинов были украшены цветочными композициями по профилю: у продуктовых - затейливо исполненные натюрморты, у галантерейных - предметы одежды вплоть до нижнего белья, нежнейше пахнущие утренней свежестью и росой.
Тюльпановая революция в Мухосранске, о которой так долго мечтал Лужайкин, свершилась!