Время шло... тюльпаны переопылялись... голландский садовник, плюнув на язву, запил под напором доброхотов... Но сердце мэра Лужайкина недолго радостно попрыгало, глядя на благостные перемены азиопского Мухосранска...
В Мухосранске не было не то что океана, даже моря своего. Плескалось где-то вдали от города селитерными подлещиками Бухлошторминское водохранилище.
Нет, надо, чтобы - соленое… Ну, хотя бы - для начала - малосольное... Чтобы шум морского прибоя слышался в центре города...
Морем Лужайкин стал грезить со времен всё той же злополучной закупочно-котельной командировки в Голландию. Вздыхал тайком, скупал календарики с морскими пейзажами, репродукции Айвазовского, самостоятельно овладел искусством подражания крику чаек, вызубрил песню Буревестника. Но вот научиться плавать - ни в детстве, ни позже - духу так и не хватило.
Мэр не раз собирал Мухосранских учёных ботаников, пытал их с пристрастием - а нельзя ли как-нибудь… Неудовлетворённый отрицательным ответом, выходил из себя, срывался на матерщину.
В кулуарах Мухосранской администрации поползли слухи: мол, мэр умом тронулся. Благодетели объявили строгий выговор за брожение умов, инициированное неадекватным поведением городского смотрящего. Мол, не за то деньги вкладывали, чтобы позиции терять из-за каких-то фантазий. Мэрский срок скоро заканчивается, и если репутация не будет подчищена до блеска, придётся Лужайкину уступить своё место другой, более достойной кандидатуре.
Лужайкин был вынужден умерить пыл. Он похудел и уже готов был сдаться... Но однажды к нему на приём, таинственным образом миновав двойной кордон охранников и секретариата, прорвался странный проситель. Волосы до плеч, борода до пупа, глаза бровями завешаны, к широкому кожаному поясу приторочен бубен.
Фамильярно наклонившись к Лужайкину, вонюче дыша в мэрское ухо чесноком и свернувшейся кровью какой-то дичи, посетитель признался, что является потомком древнего рода колдунов-бубнотрясовцев. Из родной деревни его изгнали - огульно обвинили в потраве мелкого скота и весенних цыплят. А кто ж их до осени считает?
В других местах шаман тоже не прижился - дурная слава всегда по пятам следует, технический прогресс и всеобщее обязательное школьное образование похлеще любой инквизиции мешают работать по специальности. Да и конкуренты не дремлют - колдовское искусство на поток ставят - цехов по переработке жаб да по розливу трупной желчи в районе понаоткрывали. А технологические секреты мастерства - которые только по наследству передаются - не блюдут.
И вот если господин не-дурак-начальник войдёт в его положение - поможет с городской пропиской, жильём и лицензией на ворожбу, уж он-то в долгу не останется...
Лужайкин было возмутился: что за бредни! Занятого государственного, облечённого властью человека раскручивают, словно домохозяйку, на суевериях и мистике. Но неожиданно для себя ляпнул:
- А море сделать сможешь? Солёное?
Колдун подумал...
- Сложно. Но можно. Даёшь дополнительно лицензию на пару младенцев ежемесячно? Необходимы в качестве расходного сырья для производственных нужд.
Лужайкино сердечко взволнованно ёкнуло, но мэр умел держать себя в руках:
- Э... Вот что, любезный. Будет море - будет тебе и жильё двухэтажное, и звание почётного гражданина Мухосранска, и льготы всякие, и патент бессрочный колдуна-индивидуала, и офис в центре - на Цыганской тропе... И ежемесячно, в качестве бонуса, мешок абортных зародышей. Не будет моря - не будет ничего. Кроме неприятностей.
Ударили по рукам и разошлись.
Спустя какое-то время бубноносец снова появился в кабинете мэра. Показал ему рунического вида пергамент. Лужайкин прочитал, согласно кивая. Расписался. Заверил, что с кандидатом на звание моря колдун имеет полномочия говорить от его, мэра, имени.
Оставшись один, Лужайкин внёс ещё один пункт в свою предвыборную программу: в целях развития экономики города и повышения благосостояния граждан обеспечить мухосранцев морем.
Благодетели этот пунктик выкинули. Но информация каким-то образом просочилась в народ, обеспечив почти стопроцентную явку заинтригованных избирателей на выборы. Всем хотелось посмотреть, как Лужайкин будет выкручиваться, если останется мэром.
Не верил никто. Но у части электората таилась на задворках мыслишка: а вдруг? А нет - так затопчем публично. Имеем право.
И Лужайкин был переизбран на второй срок абсолютным большинством голосов.
Спустя неделю в пригороде Мухосранска зашумело море.
Море появилось внезапно. Просто однажды утром на месте затравленных дустом и давно вытоптанных кукурузных полей разлилось до самого горизонта - солёное, мутное. Отстоялось новорожденное море быстро - через пару дней, запрозрачневело, заиграло синью, заплескалось волной.
Поначалу мухосранцы обалдели - шутка ли, ни с того ни с сего целое море с неба рухнуло. То ли гипноз массовый, то ли - колдовство. Но прошла неделя, другая... Море не исчезало. Избиратели окончательно прониклись верой в Лужайкина. Уж если смог такое фантастическое обещание выполнить, то простые бытовые задачи по социалке - ему вообще раз плюнуть. Моща! Какой матёрый человечище!
С тех пор, как Мухосранск стал приморским городом, жить стало веселей. Рекламные буклеты и слухи о чудо-море сделали свое дело: в город косяком потащился турист. В срочном порядке в Мухосранске воздвиглась гостиница-люкс с ослепительным неоновой супер-вывеской "Хотел? На!", с россыпью необходимых атрибутов красивой жизни к отелю: клубы, казино, рестораны, коллекционные вина, сопливые устрицы, заплесневелый сыр и фрачные манишки… Мухосранск засверкал ночными огнями нездешней жизни...